©-copyright Внимание: все материалы в Интернет газете защищен авторским правом. Любая его перепечатка (в целостности или в частях) возможно только после согласования с редакцией Интернет-газеты.
(43) Северный ледовитый океан. Котловина Нансена. Станция "Северная-2".
На гигантском сооружении, вонзившимся в глубины Земли километров на 30, работали люди: российские, норвежские и американские специалисты. На этот раз местом их работы был самый нижний ярус шахты, или инфракосмоса, как нравилось говорить тем, кто был причастен к этому грандиозному искусственному живому организму. Мы не оговорились. По своей сложности – это действительно был живой, причем, весьма разумный, до мелочей компьютеризированный организм. Превосходная эстетика и высокотехнологические средства защиты были предназначены для того, чтобы экипаж инфракосмоса смог забыть о том, что его отделяет от поверхности океана многокилометровый слой воды, металла и бетона.
Время приближалось к обеду, и исследовательская группа (всего седьмая по счету – но в ней уже были свои "старожилы") собралась в столовой. Столы были накрыты: жареная курица, салаты и вино.
- Мы в мантии, а над нами еще трехкилометровая масса воды, а это даже не ощущается – словно дома! – не обращаясь ни к кому, произнес Гарбузов Анатолий, практикант-студент из МГУ.
Он впервые в инфракосмосе. Анатолий только что прибыл сюда и ожидал здесь специфической романтики – как-никак инфракосмонавты-инронавты всё же. Должна же быть романтика героизма, преодоления трудностей, особой ответственности перед человечеством, близкой к мессианству. А тут – нормальная температура, музыка тихая звучит, оранжерея – целый ботанический сад, птиц только не хватает – уют, одним словом. И разговаривают все по обыденному. Всё, как на земле.
Одна из глубочайших на Земле исследовательских шахт (она же станция "Северная-2") была организована международным сообществом несколько лет назад. На поверхности океана шахта была представлена массивным искусственным сооружением из металла, бетона и гранита. По форме – правильный диск диаметром в два километра, возвышающийся над водной поверхностью метров на пятьдесят. К воде же и далее в воду сходили многочисленные ступеньки с поручнями и различные наклонные плоскости с подъемными механизмами на краях, а также подвешенные над водой катера и шлюпки. На самом диске поднимались башенки различной высоты со смотровыми окнами-щелями, своеобразные небоскребы из металла и гранита высотой в 20 этажей (административные здания и гостиницы для гостей), какие-то мачты, шары, цилиндры, пирамиды, и направленные в небо приемно-передающие тарелки. Конечно же, вертолетные площадки, небольшой аэродром и даже два небольших космодрома с надлежащими для них вертолетами, ракетами и самолетом. Издали всё это гигантское сооружение напоминало огромный лайнер, на котором преобладали серые, синие и белые тона, но изредка мелькали и красно-голубые и желто-золотистые. И, конечно же, развевающиеся и видимые издали флаги мирового содружества и академий многих стран. Сама шахта, начинающаяся посередине надводного сооружения, по размерам была намного скромнее – в поперечнике всего лишь 200 метров. Зато её глубина поражала воображение. Скоростные лифты связывали её надводную часть с многоярусной подводной частью. Невидимо для глаза в той части сооружения, которая была в воде, были пришвартованы подводные лодки, на которых, равно как и на других транспортных средствах, можно было экстренно покинуть территорию станции в случае непредвиденной катастрофы. Основным же средством спасения были подводные ракеты, готовые почти мгновенно унести людей от опасного места.
Уж если надводная часть могла поразить своим техническим оснащением, то подводная и подземная части в своем внутреннем "убранстве" представляли из себя – вершину технологических достижений землян. И, конечно же, для будущих работников этой шахты были предусмотрены все условия для работы и отдыха. Колоссальные финансовые средства и колоссальный научно-технический потенциал позволили за двадцать с небольшим лет подготовить станцию к захватывающим экспериментам. Работа станции была апробирована и сейчас на станции находилась седьмая по счету небольшая группа исследователей и технических специалистов, завершающих последние приготовления для полнофункциональной работы.
Нужно сказать, при строительстве станции то и дело происходили странные и непонятные вещи. Строители давали расписку о сохранении тайны, однако слухи все же просачивались наружу. Говорили, будто строители шахты столкнулись с новой формой жизни – чуть ли не с разумными существами. Говорили о том, что в толще земли наблюдались большие в подземные водоемы и большие пустоты, говорилось о каких-то непонятных звуках и видениях.
Но это было как бы уже в прошлом, поскольку конструкция шахты надежно защищала интронавтов от всяческих внешних проникновений. И только за специальными "выходными" дверями, которыми интронавты еще ни разу не воспользовались, находился, на языке интронавтов, открытый глубинный "космос". Пока в него посылались лишь автоматические аппараты. Одни из них плавали в темных водоемах и уже принесли первые научные результаты – обнаружение простейшей жизни в разных срезах подземного царства, весьма своеобразной и весьма отличной от жизни на поверхности земли.
Другие аппараты ползали по подземным пустотам и пещерам, фотографируя какие-то вспышки и записывая ни на что не похожие звуки. Третьи вгрызались в твердые породы и путешествовали по ним подобно кротам, принося исследователям образцы пород. Непрерывно работали всевозможные стационарно закрепленные датчики на внешних поверхностях станции, которые давали достаточно большой и значимый объем информации о внутренних процессах в коре земли. Оказалось, что кора жила очень активной геофизической и биологической жизнью.
Но главным на данном этапе исследований было доведение до ума всех этих ползающих, плавающих, летающих, копающих аппаратов. И хотя на большой Земле, кажется, считали, что автоматического обследования вполне достаточно, чтобы ответить на стоящие перед наукой вопросы, исследователям, принимавшим участие в совершенствовании аппаратов было ясно, что готовится человеческий десант во все подземные структуры, которые граничат с шахтой, и что вопрос десантирования – это всего лишь вопрос времени, а в настоящий момент обеспечиваются технические средства безопасности и надежности для десантных путешествий. Пожалуй, эти средства безопасности превзойдут те, которые используются при полетах астронавтов к дальним планетам.
На станции всегда находились специалисты, обладающие необходимой информацией и проводящие исследования по секретным программам. Большинство из таких специалистов не раскрывали себя перед остальными сотрудниками станции. Но некоторым не было особой необходимости скрывать, что они работают по некоторой секретной программе. Над ними подшучивали, что вот, мол, они хотят установить связь с подземными рептилиями, или работают по программе полой Земли и хотят установить контакт с жителями внутренней полости Земли. Короче на станции были свои байки и слухи.
В последнее время что-то случилось. Датчики показывали уже не просто активную жизнь коры, а некое сумасшествие, происходящее в ней. Их показания стали быстро меняться и зашкаливать. Это относилось и к вектору магнитного поля, и к показаниям гравитационного поля, и к характеристикам кривизны окружающего пространства, и к частотным характеристикам звуковых колебаний. То же самое происходило и с другими показателями. Внезапно со всех сторон стали приходить ударные волны, обрушивающиеся на станцию. Их частота и сила нарастали до последнего момента. И хотя ударная сила была все еще недостаточной, чтобы разрушить станцию, дальнейший её рост вызывал серьезные опасения. На Земле никак не комментировали происходящие события и лишь требовали своевременных отчетов и тщательного наблюдения. Складывалось впечатление, что на большой земле растеряны и не имеют какой-либо модели происходящего – слишком быстро и массированно всё происходит.
- Мы в мантии, а над нами еще трехкилометровая масса воды, а это даже не ощущается – словно дома! – могла бы записать слова Анатолия Гарбузова сверхсовременная аудио-видеоаппаратура, которой была напичкана шахта. В столовой этой аппаратуры не было, и, казалось бы, интронавты могли позволить себе за обедом несколько расслабиться. На самом деле роль аудио-виедео-аппаратуры здесь выполнял обычный человеческий мозг, и он зорко следил за каждым произнесенным словом.
Опытные интронавты отдавали себе отчет, где они находятся и чем может обернуться мнимое благополучие, особенно, если оно породит благодушие. Автоматика и все прочее – надежные ребята (так этих роботов и называли), но случись серьезное происшествие, рассчитывать можно будет только на себя да на ракетокрылые аппараты, установленные на станции. Сначала на скоростных лифтах к крыше шахты, где лифты сразу же состыкуются с ракетами, затем быстрая герметизация и расстыковка,., а далее ракета, днище которых сидит в шахте, а носовая часть в толще океана, пронзает толщу воды и поднимается на несколько сотен метров над ней, а затем на выпущенных крыльях – приводнение на значительном удалении от места возможной аварии. Каждые три месяца интронавты проводили учения по эвакуации, теряя при этом дорогостоящие ракеты –– всё было штатно. А при реальной аварии?
Осознание опасности доходило до новичка не сразу, а когда доходило, человек становился суеверным до боли, до ужаса в душе. Всевозможных примет и всевозможных церемоний по этому поводу было множество. Любого новенького сразу же обучали этой неожиданной для того науке, а потом знакомили и с научными средствами безопасности. Чистая случайность, в рассмотрение которой мы входить не будем: Анатолий был лишен этой процедуры.
Если бы Анатолий только знал, что натворил, произнеся выше обозначенную фразу. Все мгновенно остолбенели и изменились в лице. Анатолий не понял, в чем дело:
- Я что-нибудь не так сказал?!!
- Никогда не говори таких вещей, никогда! – прокричал ему Архипов Петр, старший биофизик, весь обросший бородой, сверкая белыми зубами и хватая Анатолия за шиворот. – Понял?! Тьфу!
- Тьфу-тьфу-тьфу! – стала тьфукаться и плеваться вся команда на удивление остолбеневшего Анатолия. Что это такое? Ученые со степенями – и какой-то дикий обряд, шаманство настоящее!
- Напрасно ты так с ним, - произнес Ковальский (Петр Ковальский был начальником экспедиции), - сами виноваты: не научили главному. А ты что стоишь, - обратился он уже к Анатолию, - давай тьфукай вместе с нами!
Совершено ошарашенный Анатолий тоже стал тьфукать. Так продолжалось до тех пор, пока Ковальский не произнес:
- Достаточно!
- Может достаточно, а, может, нет, - съехидничал Архипов.
- Я бы не против еще пофукать да и потанцевать неплохо было бы, - пошутил американский биохимик Стэнли.
- На сегодня всё, а то парень и в самом деле подумает, что мы свихнулись.
- Дело серьезнее того, чтобы размышлять, кто что про кого подумает, - недовольно пробурчал Второй Петр, он же Архипов, садясь за стол. – Мне сегодня сон …, - и… подпрыгнул!
Все стояли, остолбенев второй раз за сегодняшний день: Архипов и сам не заметил, как нарушил первую главную заповедь: не садиться за стол ранее руководителя экспедиции. Что это с ним?! Да вот и еще: забыл своевременно рассказать про сон – это уже третья заповедь нарушена!
- Н-да! – произнес Стэнли.
Петр Ковальский мрачно посмотрел на Архипова, потом на всех и решил сохранить хотя бы остатки процедуры:
- Помолимся за своих близких. Чтобы нашим близким было хорошо! – это подразумевало и благоприятный исход экспедиции.
Все помолились. По-своему. Анатолий смущенно перекрестился.
- Садимся, - приказал Ковальский и показал жестом, что Архипову надлежит сесть рядом с Анатолием.
Вино пили молча. Каждый (если не считать Анатолия) осознавал, что табу нарушено и не миновать чего-то плохого. Но вслух об этом тоже нельзя было говорить – такова была третья заповедь.
Четвертая заповедь состояла в том, чтобы искусственно не веселить и не уводить от темы разговора – а всего было 665 заповедей (две заповеди пришлось слить в одну, чтобы не получилось три шестерки). И вот, согласно всему этому кодексу заповедей, после вина заговорили о работе и о том, что предстояло выполнить в день сегодняшний. Среди задач, естественно, была и проверка всех аварийно-спасательных систем.
Архипов мрачновато и холодно пояснил Анатолию, что без специальной молитвы нельзя выражать никаких предсказаний или пожеланий.
- Здесь тебе не земля, а инфракосмос! Здесь любые пожелания исполняются: по прямому или по обратному – но исполняются!!! Так что, пока сути не поймешь, чем меньше будешь говорить, тем лучше.
- Закусываем, - приказал Ковальский… -
… и в этот момент завыли все личные радиотелефоны. Многие из сидевших вздрогнули в душе: сигналы общей радиотелекоммуникации сюда не проходили, а роботы общались с людьми через динамики, и только в крайнем случае они имели право на радиотелефоны.
- Я же сказал: недотьфукали! – подскочил Архипов.
- Много заповедей нарушили! – вскрикнул кто-то!
- Тихо!!! – Ковальский прислонил радиотелефон к уху и сделал жест остальным. В радиотелефонах раздался далекий нарастающий стон, постепенно переходящий в гул, затем в камнепад… потом обрывки фраз, множество голосом, крики, уже вопли!..
Что это, откуда?
Стены шахты задрожали. И уже не только из радиотелефонов, но и из динамиков и, наконец, в самой голове стали раздаваться непонятные сигналы, крики о помощи, смех.
- Электромагнитные волны. Хорошо структурированные и организованные! Они пронзают нас. Амплитуды нарастают, – это был Дэн Стэнли, радиофизик.
- Откуда, почему? – голос Ковальского. – Все к приборам!
- Нет, нет, бесполезно, - твердо произнес Стэнли, - сейчас начнутся галлюцинации. Нужна немедленная эвакуация.
- Мы должны понять, в чем дело – для этого мы здесь, - жестким голосом возразил Ковальский. – К приборам!!!
Все, кроме Стэнли, бросились из столовой.
- Назад!!!– закричал Стэнли, нарушая не только заповеди, но и обычную субординацию. – Через десять секунд мы потеряем разум! Это я вам говорю, Нобелевский лауреат!
В этот момент в одну из дверей столовой ворвались красивые обнаженные девушки с цветочными венками на голове и бросились к инронавтам.
- Вот видите! – воскликнул Стэнли. – Их нет, запомните: их нет!!! Они только в Вашем мозгу!
"У нас что, мозги у всех одинаковые?" – подумал Анатолий.
- Эвакуация! – приказал Ковальский, и все бросились к дверям, за которыми находились скоростные лифты.
- Вас нет, вас нет! – кричал Анатолий, вбегая в одну от дверей и яростно отбиваясь от обнаженных красавиц, одна из которых даже успела его поцеловать.
Ковальский схватил Анатолия и впихнул его в свой лифт: молодой еще, лучше вдвоем!
В этот момент из стенки лифта, на которой находилась пусковая кнопка, отделился начертанный кем-то из мужчин рисунок обнаженной русалки, превратился в обнаженную девицу и та, обняв Ковальского за шею и страстно целуя, нежно убаюкивала:
- Не улетай, не улетай от меня! Кто тебя еще так приголубит? Не надо улетать, не надо! Разве жена умеет так? Она тебя бросила здесь на дне колодца! Останься со мною, милый!
Ковальский попытался отбиться, но безуспешно.
- Жми кнопку, жми кнопку! – закричал он Анатолию.
В следующий момент из закрытой дверки лифта выскочило множество девичьих рук, похожих на те руки, которые страстно обнимали Анатолия когда-то и которые он так любил целовать. На этот раз они обвили его тело и стали щекотать.
- Ой, не могу! Ой, не могу, - визжал и истерично смеялся Анатолий. – Ой, не могу. Да отстаньте же!
- Закрыв глаза и повторяя вслух фразу: "Тебя нет, тебя нет, изыди, сатана!" - Ковальский пошел своей рукой в наступление. Кнопка должна была скрываться на уровне головы девицы, и вот рука дотронулась до её лица, прошла насквозь, ощутив какую-то липкую мякоть, и сквозь эту мякоть и сквозь внутреннюю рвоту и невзирая на увещевания девицы: "Ну что ты делаешь?! Я люблю тебя. Это я, жена Валя, ты не узнал?! Ты же дома, а не в шахте. Открой глаза, проснись! Мне больно!!! - его рука медленно приближалась к своей цели. Сейчас, сейчас, кнопка должна быть уже под рукой…
В последний момент Ковальский открыл глаза: это был его дом, его спальная, его жена Валя, лицо которой было в крови. Он будто проснулся и ужаснулся. Снова закрыл глаза и в отчаянии, уже не зная, где правда, а где ложь? где явь, а где сон, рывком прошел рукою до конца сквозь человеческую-нечеловеческую плоть и нажал на кнопку. Лифт засвистел и помчался вверх по шахте. Никого, кроме него и Анатолия в лифте не было – только чья-то кровь на полу, да остатки плоти. Обоих вырвало. Когда произошла стыковка, оба перескочили в крылатую ракету, и еще через несколько мгновений она пронеслась над океанам и опустила их километров за двести от шахты. Наваждение исчезло, и Ковальский включил надводную связь, предназначенную для общения между членами группы. В эфире была тишина. Включил центр. Во всем эфире была тишина. Тут он услышал голос Анатолия:
- Петр Николаевич! Это не земля! Это какая-то другая планета! Посмотрите на небо!!!
И снова истерично захохотал, словно девицы продолжали его щекотать.
На небе плыли (не плыли, а застыли!) сумрачные свинцовые облака, но не такие, как земные, а какие-то совсем иные, необыкновенные – словами не передать. Скорее всего, из них исходила какая-то магическая сверхразумная, всепроницающая подавляющая сила – сила чистого ужаса. Похоже, они действительно были не на той Земле, которую знали и любили. Петр Николаевич опустился на пол и потерял сознание. Глядя на него, Анатолий тоже потерял сознание.
Сначала очнулся Петр Николаевич, а затем, словно по инструкции и по 108 завету инронавтов, очнулся и Анатолий. Они лежали в столовой, а вокруг них были разбросаны тела их коллег и товарищей. У некоторых была расстегнута ширинка, а у других – того хуже.
Петр Николаевич потрогал свою ширинку – она была расстегнута – и судорожно застегнул её. Анатолий в этот момент застегивал собственную.
Через несколько минут, после того, как Анатолий и Петр Николавеич всех растормошили, началось обсуждение произошедшего. Оказалось, что все побывали в странных мирах. Кто-то точно знал, что побывал на Юпитере и, хорошо, что не на самой поверхности, а то сплющило бы в лепешку. Кто-то летал на астероиде, который был нанизан на ведьмину метлу, а кто-то даже в царстве Бабы Яги побывал!
Детский сад, какой-то! – выругался Ковальский, – да кто нам поверит, всех в психушку упекут!
Мрачный Архипов рассказал, как он восседал на троне какого-то царства. Царица, увидев, что на троне восседает некто страшно бородатый (явно не её муж!) стала кричать: "Измена!" Архипова схватили, куда-то тащили, он терял сознание, его приводили в чувство и снова тащили. Страшно хотелось спать, а его допрашивали и все время пытали. Затем объявили самозванцем и сожгли на костре - а прах развеяли. От этого стало еще хуже. Одна из частичек праха случайно попала в чье-то лакомое блюдо, и Архипов побывал в животе девицы, которая это блюдо украдкой скушала. При этом он всерьез утверждал, , что он провел в своем невероятном путешествии три года, три месяца и три дня.
- Так что это было? – обратился Ковальский к коллегам.
- Несомненно, радиоволны. Поля такого качества еще не изучены, поэтому от них можно ожидать чего угодно, ответил Стэнли.
- Значит, иллюзии? – переспросил Ковальский.
- Не обязательно! Могли быть перемещения во времени или просто по иным мирам.
- Но "Баба Яга"?! Царство с престолом?! Это тоже иные миры?
- Могут быть миры наших идей! – возразил зоопсихолог Яша, у которого на шахте была какая-то секретная программа исследования.
- Наконец-то наши идеи доросли до уровня Бабы Яги! Поздравляю! – съязвил Стенли и потряс руку усатому геологу Семену Семеновичу, который побывал у Бабы Яги.
А Ковальский на одно мгновение пристально и подозрительно взглянул на Яшу.
- У тебя есть идея посерьезнее, чем идея наших идей?! – иронично спросил он Яшу.
- Конечно. Выпили, а потом долго не закусывали. Здесь тебе не земля, а инфракосмос! – добавил он, передразнивая Архипова.
Все вынужденно рассмеялись. Но всё же какая-то разрядка произошла.
- А может, и в самом деле, командир, перекусим?
Соблюдая все заповеди, группа инронавтов приступила к трапезе. Но на душе у всех было неспокойно. Объяснений произошедшему не было. И было непонятно, что делать, если происшествие еще раз повторится. А находились они, как-никак, всё в той же шахте, да и еще практически на самом её дне. Теперь уже и Анатолий осознавал, где он находится и почем фунт лиха. И была у всех только одна надежда: исполнение заповедей.
- Скучная там жизнь у человечества наверху, не то, что у нас, - нарушил тишину Анатолий и поперхнулся: не нарушил ли он еще не изученную им заповедь? Видимо, неправильно истолковав ответное молчание, он решился на инициативу:
- А знаете, нужно в 666-ой заповеди написать, чтобы все прибывающие на станцию расписались в ознакомлении с заповедями.
Анатолий не знал, что в 665 заповеди говорилось о том, что следующий за ней номер никогда и ни при каких обстоятельствах не должен произноситься на станции.
Наступила зловещая тишина. Анатолий, словно нашкодивший котенок, сжался и был готов ко всему.
Тишина внезапно разрядилась и Архипов, сверля взглядом Анатолия, жестко обратился к нему:
- Ты, голубчик, как в универе-то занимался? – и затем очень резко и зло спросил у Ковальского:
- Нам что теперь двоечников стали присылать?! – он же не хрена не понимает, что ему говорят!
- Способный студент, вообще талант, а в жизни – пока мальчишка! Вот и всё! Только не надо ведьм искать, а то вы всё произошедшее спишете на появление Анатолия, - парировал Ковальский.
- А ты на что здесь? Принимаешь мальчишек, так учи на горшок садиться! – Архипов угрожающе надвинулся на Ковальского.
- Вот что, - примирительно произнес Стенли, - давайте пополним 665-ую заповедь предложением Анатолия, – он похлопал Анатолия по плечу, - и дело с концом, как говорится у русских. Будем считать, что приобрели опыт.
- Центру будем докладывать? – спросил Ковальский, и сам же ответил: - Сначала разберемся, что докладывать. Связь работает?
- Заработала!..
- Ну, ну! – скептически отозвался Стенли, - с кем связь, с фантомами?
Ковальский молчал.
Осознав, что последний дискурс был не просто неудачен, но и опасен в сложившихся обстоятельствах, Стэнли дезавуировал его:
- Я шучу потому, что… связь действительно заработала. Всё нормально…
Стэнли единственный догадывался, что "нормально" не было да и, пожалуй, уже не будет.
(44) После того, как Лазарев прочитал донесение о серьезной аварии на "Северной-2", он немедленно вызвал главного научного специалиста Игоря Арсентьева.
- Как это могло случиться? Вероятность аварии на шахте "– 10 в минус тысяча двадцать четвертой степени" – вершина технологической мысли. Разве не так?
- Это было бы так, если происходящее укладывалось в рамки наших знаний о Земле. Даже 100-кратный запас надежности, по сравнению с этими знаниями, не сработал.
Наступило долгое молчание, потом Арсентьев, ожидая очередного всплеска ярости от шефа и стараясь тщательно подбирать слова, продолжал:
Выхода из шахты не существует. Что-то необратимо разрушило всю верхнюю часть шахты. Это несколько километров. Люди погребены заживо. Связи с ними нет, если не считать попыток телепатической связи. Что-либо сделать современными научно-техническими средствами невозможно. Мы вынуждены отозвать службы.
- Отозвать без разрешения правительства, без моего разрешения?!
- Освободить пленников можно только или изменив законы природы, или усовершенствовав порядка на два спасательную технику
- Так, где эти два порядка?
- Их нет! – твердо ответил Арсентьев.
- Я понимаю, - жестко с расстановкой, с яростью и отчаянием стал говорить Лазарев, - глупый котенок сначала сует свою голову в дырку, затем думает, как её оттуда вытащить! – и сдерживаемая ярость сверкала в его глазах. Но почему мы продолжаем уподобляться глупому котенку. Почему, залезая в дырку, не думаем, как оттуда выбраться?!
Арсентьев молчал, понимая, что Лазарев знает ответ и говорит это не только ему Арсентьеву, но и всему обществу, да и самому себе тоже. И тот же всемогущий Лазарев знает, что даже ему, Лазареву, не под силу остановить всю неиссякаемую мощь и скорость прогресса, который не будет ограничивать своей скорости только ради того, чтобы его догнали какие-то там средства безопасности. Как ученый Арсеньев осознавал, насколько беспомощной оказалась наука в развивающейся ситуации – а все чего-то ждут от неё, в том числе и Лазарев. Кто виноват? И ученые, и политики! Первые выпрашивали максимальное количество денег на свои исследования, подавляя исследования "побочные". Вторые потворствовали им в этом. Но "побочных" исследований нет и быть не может! Просто закрыли целые направления науки. И вот теперь, когда эти направления могли бы сказать своё решающее слово – тишина! А ведь средства безопасности шахты вроде бы считались беспрецедентными. Значит, одной беспрецедентности мало! Нужно было работать и на "невозможную катастрофу", готовить отброшенные и якобы ненужные технологии, спасательную технику. Вот именно, еще двух порядков спасательной техники и не хватает в нашей технологии безопасности планеты. А, может, и трех. Вот в чем просчитались!
Лазарев встал и стал ходить туда-сюда по кабинету. Подчиненные уже знали эту своеобразную форму признания собственной вины и покаяния.
- Они еще живы? Каковы результаты телепатической связи?
Результатам по телепатической связи Арсентьев, не говоря уже о Германе Лазареве, не особенно доверял, хотя оба были сторонниками исследований в этой области.
- Вероятность, что живы, 10 процентов. Больше ничего.
И снова молчание. На шефа, конечно, все эти проблемы лавиной навалились. То ли дело премьер Каменский – он просто всё отрицает и перекладывает проблемы на Лазарева. Политическая игра с далекими перспективами. А теперь, может, и перспектив нет.
- Вам больше нечего сказать? – в голосе Лазарева проступила вся его усталость и внезапно проявившие себя отчаяние и беспомощность и столь же отчаянная воля куда-то еще идти и что-то делать.
"Напрасно мы все так плохо думаем про Лазарева", считая его "Зверем"- подумал Арсентьев, хотя сам уже давно перестал считать его "Зверем". Сейчас он единственный из аппарата, кто принял на себя всё. А "зверь", тот запрятан в ком-то другом да так, что и догадаться трудно.
Эти мысли Арсентьева породили несколько неожиданное продолжение его диалога с Лазаревым:
- Наша знаменитая ясновидящая считает, что они могут продержаться еще года три если не… С технической точки зрения, это вполне вероятно.
Говорить в кабинете Лазарева про ясновидящих не было принято, но сейчас вместо вспышки негодования Лазарев переспросил:
- Три года?! Зная, что помощи не будет?!. – про себя подумав, что неизвестно, сколько еще продлится род человеческий на поверхности Земли.
- Ясновидящая считает, что они не осознают, что произошла катастрофа, и что они оторваны от Земли.
- Как это может быть?
- Они в мире каких-то иллюзий. Им даже кажется, что они общаются с нами.
- А наука?! Что она может сказать по этому поводу?
- Они подверглись каким-то воздействиям. Электромагнитным, быть может – а это при определенных условиях может породить иллюзии.
- Как я понял, в событиях на шахте – непосредственная связь с нашей текущей глобальной проблемой?
- Очень вероятная связь. Очень вероятно, это звенья одной цепи.
- Так усильте исследования. Что Вам для этого нужно?
- Привлечь все силы, все школы. На этот раз не будем гнушаться даже ясновидящими.
- Хорошо, идите!
Арсентьев повернулся и направился к выходу. Какая-то сила заставила его, в нарушение этикета, обернуться, и он увидел Лазарева, который, опираясь локтями на стол, сильно сжал свою голову.
Жутко треснуло. Нет, не голова Лазарева – обоих на мгновенье посетила эта холодная и липкая мысль – нечто иное. Треск повторился, уже более слабый, и направил их взоры к окну и далее на небо. Бледная белая трещина расколола небо на две части и исчезла, словно её не было. Скорее всего, нырнула в человеческие сердца, поселив в них предчувствие чего-то чуждого и неизбежного. Ничего не говоря, Арсентьев поспешно вышел.
(46) В Шастре было празднество. Сегодня гостям Шастра были предъявлены величайшие темные вести с Земли. Полупрозрачные серые головастики, пролетая от Земли к Шастру через атикосмос, чернели и приобретали в нем скалящийся рот, поблескивающий черно-желтыми зубами. Влетая в Шастр, они приносили торжественные, торжествующие сообщения. Пока рот извивался в беззвучном смехе, собравшиеся, одетые в черные блестящие одежды, ниспадающие до полу, стояли неподвижно, воздев голову, и читали нисходящую от головастиков информацию. Информация свидетельствовала о вступления человечества в новую "Тёмную эру" своего существования. Эру, в которой дети ненавидели стариков, старики боялись детей; Эру, в которой общества, низвергавшие Божественные заповеди, процветали, а их проповедники были во всех эшелонах общественной жизни. Когда Смерть приобретала притягательные черты, в то время как жизнь считалась никчемной и достойной насмешки. Когда место жизни заняли темные страсти, а Наука обслуживала их. Когда гуманитарное образование исчезло, а религиозные деятели изымали суть священных книг и подменяли её сладкой темной сутью. Когда всё общество беспомощно дергалось в паутине информационных систем… Пауку пора выходить на охоту.
Вот поэтому черный хозяин явился в зал в виде большого черного паука, и все благословенно раздвинулись перед ним и устремили к нему взоры. Две руки вышли из паучьего тела, поднялись вверх и зажгли красные огни ненависти и войны.
День седьмой - Москва
(47) Совещание у Лазарева возобновилось.
Кто-то из присутствующих настойчиво утверждал, что нужны особые магические заклинания всех жителей планеты, чтобы эти кости исчезли. А для этого всем нужно последовать по пути общины "Новое солнце жизни".
Еще одно утверждение состояло в том, что все это игра-праздник полтергейста, объединившегося в одно государство.
Представитель фирмы "Физикон" заявил, что явление носит природный характер и виновниками всему, выброшенные Солнцем информационные волны, несущие на себе память о земных событиях.
"Солнечники" тоже заявили, что виновато Солнце. Просто-напросто оно ведет диалог с Землей, а выброшенные останки всего лишь наглядный материал в этом диалоге, и что через какое-то время они станут не нужны и исчезнут сами по себе.
Представитель одной из традиционных религиозных конфессий заявил, что нужно вернуться к традиционному способу захоронения, но нужно соблюсти все правила захоронения, молиться за усопших и находить причину каждой смерти и её виновников. Насильственно умерщвленные должны быть отомщены.
А представитель чрезвычайных служб подал к сведению, что старцы Оптинской пустоши были в одном из сел, где восстали трупы и кости, и молились за ушедших и за то, чтобы они были отомщены, после чего кости самозахоронились. Однако, на следующий день ученые из Комитета Лазарева явились туда, стали выкапывать самозахороненных мертвецов, чтобы убедиться в самозахоронении и сделать еще кое-какие анализы, и тогда еще раз похороненные мертвые снова легли по поверхность земли.
- У нас не было выбора, - сухо отрезал Лазарев на поводу замечания старцев, - я и сейчас не вижу единодушия приглашенных по проблеме, поэтому не стоит обвинять нас в неправильных действиях – они укладываются в тот разброс, который присутствует в зале.
Затем Лазарев спросил, сколько времени молились старцы и сколько времени им нужно, чтобы сделать то же самое по всей России. Выяснилось, что молились ровно 24 часа, а на всю Россию понадобится несколько лет.
- У нас нет времени ни в политическом плане, ни в плане общественной безопасности. Оставим это. Я жду обоснованных, понятных и эффективных предложений. Что скажет наука?
Ответ академиков его не удовлетворил. Оказалось, что Комитет по лженауке, созданный при РАН, предотвратил академические разработки по паранормальным направлениям, поэтому специалистов по данной тематике просто нет.
- Что же делать? Государство вкладывает немалые деньги в головные институты РАН и вот теперь, когда государству нужна помощь, выясняется, что деньги пущены на ветер?
- Мы можем привлечь к исследованиям институт Сосновского - к сожалению, его представителя здесь нет, - но сколько уйдет времени у института на прояснение проблемы, сказать никто не может.
- До вечера вы останетесь в этом зале – к вашим услугам столовая, буфет и всё необходимое. Договоритесь о чем-либо определенном, составьте рекомендации. Требую осознания ответственности. Оставьте в стороне амбиции, фантазии и придите к приемлемому решению. Если решения не будет или оно не сработает, каждый из вас, повторяю – каждый из вас! будет расстрелян – я получу на это санкцию Президента. Чрезвычайное положение в стране может быть введено в любой момент.
Вечером Лазарев вошел в зал в плохом настроении. Только что ему сказали, что в зоне Х происходят новые непонятные явления – что-то вроде выплесков звукового ветра. Зону охватывают волны ужаса, младший персонал отказывается подчиняться. А еще какие-то монстры и видения.
- Итак, Ваше решение.
Вышел академик Филлипов:
-. В институте Сосновского, как мы выяснили по мобильной связи, провели некоторые эксперименты и пришли к выводу, что ядерный взрыв непременно уничтожит "материал", но большинство присутствующих высказались против этого из-за несоответствия такого действия с их религиозными убеждениями а также непредсказуемости дальнейших событий. Мы решили, что пока "материал" следует держать в зоне Х – на настоящий момент это наиболее правильное решение.
- Это всё?
- Всё.
- Боюсь, что Вы не выполнили своей задачи. А я свои обещания исполняю. Идите. Все, идите! Вон! …
Тем временем собственные службы НКЦР работали по иной программе. Они искали причастность к событиям иностранных государств. Мотивировалась эта работа не только общей программой безопасности НКЦР, но и тем обстоятельством, что все отмеченные события концентрировались внутри российского государства. На других географических просторах пока что наблюдались слабые отблески происходящих в России событий.
Но эта же концентрация, расширяющаяся концентрическими кругами, давала еще больше оснований для другой версии. Именно в Московском регионе находился главный центр всех этих концентрических кругов, а еще два центра – в Поволжье и в Сибирском регионе, недалеко от Байкала. Это позволяло предполагать премьера Каменского, у которого был второй или даже первый центр власти, неподотчетный НКЦР. Лазарев чувствовал, что институты, подчиняющиеся Каменскому, ведут некие секретные разработки, которые скрываются от НКЦР. И очень тщательно. Это указывало на какую-то большую и опасную игру, которую вел Каменский против Лазарева, да, видимо, и против его Лазарева, родины – России. Но пока что Лазарев не смог обнаружить ни одной ниточки, которую можно было бы раскрутить до потайных лабораторий Каменского.
Что же касается чрезвычайной комиссии, то она ни черта не делает и сделать не может. Никаких ценных идей. На саботаж не похоже, но, тем не менее, по законам военного времени, а сейчас практически это и было военное время, наказание неизбежно. Нужна жестокая дисциплина. Необходимо, чтобы люди работали. Пусть под страхом смерти – но работали. Головой работали. С другой стороны, – опасность массовой истерии. Поэтому расстрел комиссии может сработать в любую из этих двух сторон. В какую?
Когда Лазарев не имел оснований для предпочтительных действий, а действие нужно совершать незамедлительно, он выбирал то, которое использовал в предыдущий удачный выбор. Итак, выбор сделан. Через несколько минут Лазарев подпишет указ о расстреле всех членов комиссии, исключив из этого списка мальчика Диму, еще через несколько часов указ будет исполнен, и по всем средствам массовой информации передадут, что такие-то и такие-то профессора, академики, маги расстреляны за невыполнение важного правительственного задания.
Тотчас же оппозиционные средства массовой информации обрушат на Лазарева все обличительное негодование и весь профессиональный сарказм, требуя немедленной его отставки, роспуска НКЦР и суда над Лазаревым и его организацией по обвинению в преступлениях против человечества. И тотчас же ответная волна, превзошедшая первую. Эта волна прошла даже не в СМИ, а в сознании людей, напуганных происходящим. Многие молились сначала Богу, потом – Лазареву, считая его единственным человеком в России, который мог обуздать разыгравшуюся стихию. И всем было страшно, и умеренным демократам тоже. И все предпочли Лазарева. Еще одна жестокость не просто сошла с рук, но и создала для Лазарева выигрышную политическую ситуацию. Но, самое главное, по замыслу Лазарева, его решение действительно предотвратило панику в элитных рядах номенклатуры.
(45) Что-то страшно ударило по всему корпусу шахты.
Стэнли взглянул на датчики. Все они указали на разрушения верхних ярусов. Невероятно! Даже 1000-бальное землетрясение, случись такое, не могло разрушить шахту! Невероятно!
- Что показывают датчики? – крикнул опрометью вбегающий Ковальский.
- Плохо!
Ковальский уставился на датчики.
- Что за чертовщина! Данные прыгают так, что и прочитать их невозможно?
Стэнли еще раз взглянул на датчики. Индикация менялась, как сумасшедшая. Но вот она застыла, показывая норму.
- Быть того не может. Я только что видел на датчиках сигнал о разрушении верхних ярусов.
- Чему же верить?
- Возможно, это опять фантомы?
- Ты специалист по ним, так делай же что-нибудь! – Ковальский уже кричал на Стэнли, словно сам Стэнли был фантомом или породил их.
- Нужно подниматься наверх, - выразил свою мысль Стэнли.
Ковальский сердито взглянул на него и выбежал из модуля.
Через десять минут все собрались в кабинете Ковальского.
- Нам нужно решать проблему фантомов... – Ковальский внезапно осекся. Из стены его кабинета медленно выдавливалась темная густая масса. Прорыв? Снова фантомы?
- Отдавай приказ!- крикнул Ковальскому Стэнли.
Сначала было оторопев, Ковальский собрался:
- Экстренные спасательные средства не работают. Поэтому лифтами наверх и далее по обстановке. Быстро!
Бросились к двери подъемного лифта, но её заклинило. Последняя возможность выбраться – дверь на подъемную лестницу. Удача – она без проблем открылась, и люди бросились вверх по лестнице.
- Быстрее! Быстрее! Посмотрим, что на следующем ярусе.
Стэнли первым выбежал на следующий ярус и подбежал к двери подъемного лифта. Она открылась, но, увы, датчики лифта, которые должны были гореть, ударили по надеждам спасающихся своей темнотой – лифт не работал.
- Назад! Лифт не работает!
И снова бег наверх. А это более тридцати километров! Но иного выбора не было.
Несколько раз Стэнли или Ковальский выбегали на очередной ярус. Везде было одно и то же: темная масса медленно, очень медленно, но неумолимо вытекала, выползала из стен тех помещений, которые почти прилегали к подъемной лестнице. Видимо, масса уже заполнила отсеки, прилегавшие к внешней оболочке шахты. Впрочем, времени на проверку этого предположения совсем не было.
- Серный запах! Вы ощущаете? Серный запах появился.
- Температура повысилась!
- На сколько?
- На датчике на два градуса.
- Пока на два! Сколько же снаружи? Неужели +50000? Тогда электромагнитная защита не выдержит.
- Откуда такая температура?
- Прорыв оболочки?
- А каким тогда должно быть внешнее давление? Как в белом карлике что ли?
- А если фантом? Мы тогда напрасно бежим! Стэнли! Это по твоей части!
- Стэнли, есть какие-нибудь объективные данные для фантома?
- Не исключаю, но какая разница, от чего погибнуть! Раздавит или сгорим от такого фантома! Не расслабляйтесь!
- Тридцать километров по лестнице вверх?!
Люди тяжело дышали, пот лил с них ручьем; и если бы не специальные рубашки, отводившие и поглощавшие пот, они давно бы сбросили мешавшую им одежду.
- Всё! Передышка! Короткая!
Ковальский выбежал на очередной ярус, в котором были всё те же угрожающие признаки, быстро сложил из холодильника (такие стояли на каждом ярусе) запасы жидкости и некоторое количество пищевых таблеток. Выбежав на лестницу, присел на ступеньки, на которых сидели или лежали остальные члены команды.
- Вот вам, пейте! Таблеточки, чтобы сил набраться! – и первым запил освежающей жидкостью несколько таблеток. - Хорошо бы, если на верхних ярусах всё было о-кей! – говорил он, тяжело и часто дыша.
- Хорошо бы! – поддержал кто-то из команды, также тяжело дыша.
- Минут десять вздремнуть, иначе не поднимемся.
- Да, конечно, - согласился Ковальский, - таблетки таблетками, а естественный сон укрепляет. Но только десять минут
Мгновенно все погрузились в сон.
А минут через десять они снова взбегали наверх.
Путешествие со всё возрастающими передышками продолжалось уже несколько часов. Ярус за ярусом. Временами забегали в их внутренние помещения, чтобы пополнить жидкости и таблетки и посмотреть, что происходит там. Всё то же самое! Только количество выделившейся из стенок массы было более значительным, да запах стал сильнее. Повышение температуры составило +4 градуса от стандарта. Появилось и еще нечто, что уже появлялось в начале событий – это ощущение страха, приходящего откуда-то извне и вползающего в тело, и оседающего в мозгу.
- Спать полчаса, - приказал Ковальский.
Еще двадцать километров! Но десять уже преодолели! Значит, имеет смысл подниматься и дальше. Примерно с такими мыслями люди уснули.
Но проспать полчаса не удалось: уже на середине сна все проснулись от короткого, но жуткого пронизывающего звука, похожего на человеческий вопль!
- Что это?!
- Будильник, - съязвил Архипов, первым вышедший из оцепенения.
- Да, "будильник"! Пора! – скомандовал Ковальский.
……………….
Шестнадцатый час подъема.
- Выходим на уровень океана, - объявил Ковальский.
- Нужно проверить ярус.
- Иди, - разрешил Ковальский Анатолию.
Через пять секунд взбудораженный Анатолий вылетел на лестничную площадку:
- Ура! Здесь всё нормально! Идемте!
- Наконец-то, - произнес Архипов, и полушутя добавил. - Мальчишка не заповедь нарушил, а радость принес.
- Не надо бы лишний раз про заповеди – сглазить легко, - напомнил Стэнли, и сплюнул.
Невзирая на одышку и усталость, все несколько раз тьфукнули. Можно было немного расслабиться
.
- Мы с Архиповым пойдем посмотреть датчики, а всем остальным – спать! Час или два – в зависимости от обстоятельств.
С этими словами Ковальский, а вместе с ним и Архипов направились в приборный отсек.
……………….
Часа через два.
Сквозной подъемный лифт по-прежнему не работал. Детально изучив информацию с датчиков, Стэнли и Архипов пришли к выводу, что нижние ярусы поглощены неизвестной массой процентов почти на семьдесят, а некоторые и более того. Это при том, что корпус шахты был цел и невредим. Тогда что же происходит? Что за физический процесс?
Стэнли едва успел раскрыть глаза, как получил строгий наказ Ковальского выяснить суть этого физического процесса: фантом он, или нечто с другим именем.
Стэнли только усмехнулся про себя: это какие-то квантово-механические процессы. Но какие - это не менее года исследований.
- Я полагаю, что первоочередная задача – выбраться отсюда! – возразил он.
- Ну хорошо, если это нам поможет. А если нет?
- Вот там на поверхности эти вопросы и поставим. А сейчас минуты терять нельзя. Мы расслабились, и это плохо.
- Через десять минут поднимаемся. Еще около трех километров. Пробьемся!
Распоряжение главного было неукоснительно выполнено: минут через десять все были готовы к подъему.
……………….
Часа через три.
- Пусть вперед идет мальчишка! – крикнул Архипов, и, забыв про заповеди, добавил. – Он нам стал удачу приносить.
Стэнли констатировал про себя, что все до сих пор находятся в расслабленном состоянии. Пропустив Анатолия вперед, добавил от себя:
- Я за ним.
- Согласен, - согласился Ковальский
- Согласен! - и Архипов весело пропустив Стэнли.
Сейчас откроется верхний люк, и … свобода! Воздух! Море! Солнце! Иначе быть не может. Иначе, зачем они преодолели всё это?! И всё же, а вдруг! Поэтому все застыли в ожидании: радостном и немного тревожным.
- Ура! – закричал Анатолий, наполовину поднявшись из выходного люка на "палубу станции".
Звук восторга застыл на последней гласной, застыл и сам Анатолий. Застыло время – всего на несколько мгновений…
- Что там? – крикнул Анатолию Стэнли.
Молча Анатолий стал было опускаться вниз, замер и потом снова, так же молча, стал поднимался из люка. За ним – Стэнли и все остальные.
Еще не вечерело, а станция, похожая на гигантский корабль, была погружена в серый, тяжелый сумрак, на который сверху давили мощные тучи, темные, серо-черные, застывшие. И только непосредственно над палубой, вверху зарницами сверкали неслышимые молнии, освещая палубу и океан. Да прожектора привычно высвечивали поверхность вод, поднявшихся почти до уровня палубы. На поверхности бурлило, кипело, как во время сильнейшего шторма, хотя холодный ветер, проносившийся по палубе то в одном, то в другом направлении, не объяснял всей силы водного бурления. Горизонт смыкал на себе небо и водой сильными бурунами, видимыми с палубы.
- Что же это? – нарушил молчание Ковальский – подавляющая, безнадежная усталость прозвучала в его голосе.
- Есть какие предложения? Стэнли!
- Я полагаю, на палубе делать нечего. Спустимся вниз.
- Зачем?
- Просто спустимся вниз.
- Нет. Мы на поверхности. Там Россия! – Ковальский указал рукой. – Там берега. Там наши семьи. Мы должны быть там, что бы то ни происходило здесь. Или в мире. – тихо добавил он.
Стэнли молчал. Внутренняя интуиция подсказывала ему, что всё случившееся случилось не только на станции, но и далеко за её пределами.
- На катера! – скомандовал Ковальский.
- Я остаюсь здесь, - решительно произнес Стэнли. – Вот теперь время для научных экспериментов.
- И ничего другого?
- Ваш выбор – вы погибнете.
- Все с этим согласны? – спросил Ковальский, пристально вглядываясь в лица.
Волны застонали, загудели. И какая-то мелодия послышалась из далеких бурунов. Она куда-то звала, куда-то тянула всех. Она звала в Россию. И никто из стоящих на палубе, кроме Стэнли, не сомневался в своем выборе.
Стэнли направился в люк, но лишь взялся за поручни, как волна, неизвестно откуда взявшаяся, прокатилась по палубе, сбив людей с ног и протянув их по палубе почти к самому краю. Стэнли успел схватить Анатолия за руку.
- Пусти, я с ними!- Анатолий вырвался и побежал к поднимавшимся людям. Они едва успели взбежать на один из катеров, как следующая волна швырнула его в океан, и он исчез из виду, словно погрузившись в темные глубины вод.
- Подождите меня! – Анатолий бежал к тому месту, где только что был катер.
- Назад! – закричал Стэнли. - Их уже нет - все погибли! Назад!
- Не могу, я доплыву, я должен вернуться! – Анатолий обернулся, махнул рукой Стэнли и бросился вниз, в водную пучину.
Стэнли в отчаянии стукнул кулаком о крышку люка, окровавив кулак.
Это всё. Он один. Он один в этом океане. Один в мире. Один во Вселенной.
Закрыв за собою люк, Стэнли спустился в ярус, примыкавший к палубе. Вошел в приборный отсек, сел в кресло. Приложив лицо к сложенным ладоням, долго и внимательно смотрел на приборы на пульте управления. Медленно поднялся, сел в другое кресло (кресло предполагавшегося коллеги), и снова долго и долго смотрел на приборы, единственные, после него, "живые существа", оставшиеся на планете. Они его единственные собеседники на многие годы, если позволят складывающиеся обстоятельства, если не убьет его так же, как и остальных. И он попытается выяснить… Что? Выяснить, что убило его друзей, и, по всей видимости, его семью в далекой Америке. Всех людей на этой планете. Когда выяснит – тогда он тоже уйдет вслед за Анатолием, Ковальским, Архиповым и остальными.
А если?.. Правительственные убежища – почему он забыл о них? Конечно, их надежность несопоставима с надежностью станцией, но вероятность того, что кто-то уцелеет, есть. Там должны быть ученые… Значит, нужно ждать. Ждать какого-нибудь сигнала. Маленькая надежда, но нужно попытаться её сохранить.
Он сжал голову руками, чтобы осознать все это. Но как осознать, понять эту новую Вселенную? Где найти силы?
Продолжение в следующих эпизодах
©-copyright Внимание: все материалы в Интернет газете защищен авторским правом. Любая его перепечатка (в целостности или в частях) возможно только после согласования с редакцией Интернет-газеты.
