Школа и общество
На какие человеческие качества опирается тьма? – На равнодушие, невежество, корысть.
Что в человеке поддерживает корысть и невежество? – Страсти. (продолжение)
Итак, первая часть статьи закончилась темой о компьютеризации школы. Лично я использую компьютер с 1998 года. Являясь учителем математики, членом Российского союза профессиональных литераторов, членом Российского философского общества, определенное время – руководителем городского литературного объединения, я, если так можно выразиться, использовал компьютер на "многих режимах": создание макетов книг, тестовых материалов, Интернет-сайтов, обработкой графических и музыкальных материалов, работой со специфическими профессиональными программами типа "Mathcad" и т.д. Поэтому очень хорошо представляю необъятные возможности компьютерных технологий. Во всяком случае, вовсе не являюсь недоброжелателем информационных технологий, а совсем напротив – горячим их приверженцем.… Наблюдая за тем, как эти технологии используются в средней школе, с чувством возмущения и стыда могу заявить, что компьютер используется в школе точно также, как если бы "электронный микроскоп использовался в качестве средства забивания гвоздей". И все это происходит на фоне восторженных оваций и восторженного закатывания глаз". "Гвоздем" использования компьютерных (информационных) технологий является сенсорная доска. Забавная игрушка: дети от радости чуть не прыгают возле неё, не говоря уж об учителях. На втором месте стоят покупаемые в магазинах учебные программы на дисках, самые дешевые из которых стоят около 200 рублей, а стоимость иных зашкаливает и явно не по карману рядовой школе – неплохой бизнес. Подозреваю, что ради этого бизнеса и нагнетается эйфория по поводу компьютеризации школ. А вот, каков эффект от этих досок и программ: может быть, они развивают мышление? Может быть экономят время? Или что? Повторяю, кроме эмоций по поводу "блестящей" игрушки" в "серых буднях" школьной реальности – никакого положительного эффекта. Более того: не развивают мышление, а отупляют. Не экономят учебное время, а бездарно тратят.
О коммерциализации всей системы образования (положительно затрагивающей "высшие" образовательно-воспитательные органы и "отрицательно" – рядовое учительство) свидетельствуют и образовательно-педагогические ресурсы Интернет. Будучи, по роду своих занятий, давним пользователем различных интернет-ресурсов, я прихожу каждый раз в шок, заходя на упомянутые "образовательно-педагогические". Практически ничего на этих самых "образовательно-педагогических" ресурсах невозможно получить бесплатно (в отличие от всех иных ресурсов!!!). За все надо платить. Это в системе образования, в которой заинтересовано все общество и государство, в частности?!! Поэтому вопрос платности образования не сводится только к родительским деньгам, но упирается еще и в учительскую весьма жалкую зарплату, из которой учитель должен по баснословным ценам выкупать методические разработки, программы и т.п. Укажу читателям, далеким от системы образования, что в Самарской области надбавка к учительской зарплате для покупки "методической литературы" составляет "баснословную" сумму: аж 100 рублей!!! Найдите хотя бы одну полноценную книжку по такой стоимости! Добавлю, что с некоторых времен учитель стал отчитываться по этой сумме товарными чеками! А что делать, если учитель тратит выше или ниже этой суммы? А что делать, если в данный момент ему не нужны методические материалы, а он хочет накопить для покупки рублей 600? Таких вопросов можно задать множество, и одно их появление говорит об уникальном унизительном положении учительства. Нужно нашей властной вертикали совершенно забыть о человеческом достоинстве учителя, чтобы позволять себе столь позорный и мелочный контроль. Это в государстве, в котором спокойно разворовываются миллиарды рублей, требуют отчета у учителя за нищенские копейки? Такого не смогли придумать даже в небезызвестные застойные времена, когда, казалось бы, ложь и надругательство над человеческим достоинством достигли апогея. Впрочем, я уверен, дело не в том, что забыли о человеческом достоинстве учителя, а в том, что специально подавляют и разлагают учителя. А ведь "разложившийся учитель" – есть "разложившаяся школа". А "разложившаяся школа – есть разложившееся общество", которое выходит из этой школы. Будьте уверены, кому-то это нужно! Но об этом чуть позже.
Напомню, что в первой части статьи я говорил о маленькой толике вариантов применения информационных технологий в школе. В настоящее время нет смысла говорить о более полном и качественном их использовании, которое могло бы (наряду с другими появляющимися средствами) произвести подлинную революцию в школьном образовании – а не создавать её муляж, пародию на неё.
Обращаться по этому поводу к нынешним учителям (задавленным и униженным и получившим в качестве компенсации отдушину в виде сенсорной доски), а также к вышестоящим образовательным инстанциям (делающим коммерцию не только на продаже программ, но и получающих деньги из карманов налогоплательщиков на использование упомянутых технологий в школе) – бессмысленно. Поэтому апеллировать стоит к родителям учеников (которые, по идее, должны бы быть заинтересованы в подлинном образовании детей). Хотя и здесь не все просто: равнодушие, невежество и корысть разъедают все слои нашего общества – и в последнее время я многократно наблюдаю, как родители переориентируются с образования своих детей к его имитации.
10. Девальвация оценки. Я уже не работаю в школе. Система всевозможных номенклатурно-отчетных, организационных, методических и прочих "новаций" (коих и раньше, начиная с Хрущевско-Брежнвских времен, было полным полно в своей идиотской бессмысленности) набрала такую мощь и изуверство, что я, проработавший в школе около 45 лет, сказал себе: "Всё, хватит!" И ушел, полагая, что советско-российская школа упала на самое дно! И вот сейчас, имея возможность иногда заниматься репетиторством, я со стороны наблюдаю, что под этим "дном" открылась зияющая пропасть, полет в которую стремительно продолжается.
Во-первых, пришло новое поколение учителей. Нет, нет, вовсе не свободно мыслящих (таких редко встречающихся личностей быстро обтёсывают или вышвыривают из школы), а учителей, впитавших в себя еще в свои школьные годы все "прелести" стремительно несущейся в пропасть школы, да, вдобавок, в своем большинстве по своим баллам не прошедшим в более престижные Вузы, чем педагогические. Впрочем, как ни парадоксально, даже среди молодых учителей, застрявших в школе еще встречаются неплохие специалисты – это я тоже говорю вполне ответственно. Но ситуация в целом в системе образования нивелирует всех учителей и сводит все их педагогические потуги к достаточно низкому уровню.
Поясню ситуацию. С одной стороны, я никогда не видел такого количества умных и быстро развивающихся учеников, как в последние годы. С другой, - я никогда не наблюдал такой катастрофической девальвации школьной оценки для общей массы учащихся. Первое обстоятельство я не готов объяснить в полной мере. Могу лишь предположить, что рост количество умных учеников, противостоящих всем усилиям школы из оболванить, вызвано какими-то генетическими причинами (того же типа, что и рождения детей индиго), а также, в особенности, благодаря усилиям их родителей, что я видел воочию. Так было у меня принято, я занимался репетиторством только с сильными учащимися, с отличниками. Общеизвестно, однако, что пятерка пятерке рознь. При одной пятерке можно поступить в ВУЗ и даже престижный ВУЗ, а при пятерке иного рода – ВУЗ с одного захода был недоступен. Вот такой "доводкой" отличника до ВУЗа я и занимался. Среди моих учеников, которых я репетировал, были известные в городе учащиеся, участники городских и областных олимпиад: Осташин Виталий, Брыксин Тимофей и другие. Родители шли ко мне, недовольные какими-то моментами школьного образования, и в особенности это недовольство возросло в последние годы. И вот, впервые за свою педагогическую практику, выбор мною учащихся для репетиторства стал давать одну осечку за другой. Приходит мама с сыном одиннадцатиклассником. Спрашиваю, какие оценки. Мама отвечает: "В первом полугодии за 10 класс – "5" по математике, во втором, –немного сдал: получил "4". А нам нужна "5" и соответствующая сдача ЕГЭ: сын собирается поступать в … (здесь мама называет название Самарского высшего учебного заведения, элитный факультет). Спрашиваю, какими были текущие оценки во втором полугодии прошлого учебного года. Мама отвечает: пятерки, четверки, изредка тройки. Последнее меня настораживает. Задаю контрольный вопрос ученику: "Как читается теорема Пифагора?" Вместо быстрого и четкого ответа, полагающегося хорошисту, вижу недоуменный взгляд, усиленное напряжение памяти и потом сдавленное: "Не помню". Мама всплескивает руками: "Да ты что? Я и то помню!".
"Это он не собрался с мыслями после каникул", - обращается ко мне мама. "Ну хорошо, площадь прямоугольника как найти?" – продолжаю я свой "допрос". Реакция, как и в первом случае. "Параллелограмм можешь нарисовать?" – продолжаю я. "А что это такое? – удивляется ученик, - мы этого еще не проходили". При других обстоятельствах я бы поставил точку, но информация мамы об оценках её сына вводит меня в легкое замешательство. И я задаю последний вопрос, теперь уже не по геометрии, а по алгебре:
– А умножить на А – что будем иметь?
–А, – смело отвечает ученик.
– Ты уверен?
– Да, – уже не очень уверенно отвечает он.
– Да ты что?!! – поражается мама. – Евгений Михайлович, это после каникул. Мы всё наладим. Обещаю Вам, он будет заниматься.
Это было два года назад, в 2009 году. За год до этого я уже имел сразу четыре таких прокола, закончившихся тем, что учащиеся явно не тянули на те оценки, на которые претендовали, и исправлять положение с фактической двойки до реальной пятерки было уже поздновато. Так что и на этот раз я с большой долей уверенности сразу же предположил, чем это может закончиться. Но поскольку причина этого внезапно возникшего явления была для меня на тот момент не совсем понятна и в приведенном выше разговоре были некоторые нюансы, то я, с нелегким предчувствием дальнейшего развития событий, дал свое согласие на репетиторство. К тому же истина конкретна и на одних общих еще не окрепших основаниях, не хотелось выносить свой приговор – надо же дать шанс.
На первом же занятии стало ясно, что "освоенные учеником знания" простираются от слабой тройки до твердой двойки, но никак – ни до четверки и, тем более, не до пятерки. Спрашиваю ученика, не получил ли он в своем классе какую-либо оценку по математике (за прошедшие дни). Отвечает, что на прошлом уроке получил четверку.
Занимаюсь два часа и вижу что данный ученик немного отличаться от тех четверых, о которых я говорил: он быстро осознает материал. К концу двухчасового задания он уверенно решал несложные тригонометрические уравнения нескольких типов по той классификационной схеме, которую я разработал. Я с облегчением вздохнул. Теперь нужно объяснить ученику, чтобы он дома закрепил изученное. Я стал ему объяснять, как и в какой последовательности это делать, объяснил и психологические механизмы запоминания (психология в современной школе, к сожалению, не изучается, будучи замещена совершено бесполезным предметом). И, конечно же, задал домашние упражнения для закрепления в обычном и в компьютерном видах. Накануне был разговор с мамой, на котором мы договорились, что мама будет контролировать выполнение моих заданий, будет ежемесячно звонить мне (а на первых порах – еженедельно). В случае, если сын не сможет придти и по уважительным причинам на занятия, мама должна сама меня об этом предупредить" и сразу же договориться о восполнении этого занятия, поскольку у нас всего 34 занятия в году и соответственно учебный материал разбит на 34 тематические дозы.
Проходит неделя. В положенное время ученика нет. Через пятнадцать минут раздается звонок. Звонит не мама, как мы договаривались, а сам ученик и сообщает, что он заболел. Прошу к телефону маму. Она подходит и подтверждает, что сын заболел и придет на следующей неделе. Итак, сразу два нарушения с родительское стороны. Во-первых, вопреки договоренности, позвонила мне не мама, а сам ученик. Во-вторых, не было и слова о восполнении этого занятия, будто я не объяснял, зачем это нужно и насколько это важно. Вот на это я и обращаю внимание читателя! За годы работы в школе и на опыте воспитания детей близких и знакомых мне людей я сделал вполне однозначный вывод: всё зависит от родителей! Каковы родители сами по себе и по отношению к детям, таковы и дети, и никакой школе не переломить возникшую благодаря этому неблагоприятную ситуацию. Исключения, которые есть, лишь подтверждают общее правило, а в основе таких исключений лежат явления иного порядка (духовного: темные или светлые) – это отдельный разговор и не касается массового воспитания.
Итак, для меня всё стало ясно. Например, почему этот ученик получает в школе высокие оценки. Виноваты не только требования процента, но и новые "методики" преподавания и опроса (как навязанные официально, так и, от безысходности, тайком придуманные и используемые учителем). Мне стало понятно, что происходит. Чтобы что-либо услышать от ученика, учитель объясняет материал, немного репетирует его и сразу же делает опрос. Самые смышленые отвечают, несмышленые угрюмо молчат или заявляют: "а я ничего не понял". Учитель понимает, что, во-первых, за урок обязательно нужно выставить оценки (священные вышестоящие инстанции гласят: нет оценки, нет урока) – это раз. На следующем уроке даже многие из смышленых учеников ничего знать не будут, поскольку элементарно не засядут за домашние задания. У тому же, на фоне угрюмо молчащих, вон как бойко отвечают! Так и возникает вполне осязаемая четверка, четверочный аромат которой улетучивается уже к следующему занятию. А ученик, в свою очередь, существующей системой образования так обустроен, что если он однажды получил по теме четверку, то его знания по этой теме ему кажутся и в самом деле четверочными – и это лишь дополнительно побуждает его не садиться за домашнее закрепление новой темы: зачем, четверка уже поставлена!
Всё так и произошла, как я ожидал. На следующем занятии мой ученик пришел без тетради – забыл её дома. Ситуация, набившая оскомину еще со времен школьной практики. Спрашиваю, помнит ли он пройденный мною с ним материала? "Да!" – бойко отвечает он. Попросил прорешать его примеры предыдущего занятия (когда я тоже вполне мог бы выставить ему четверку). Оказалось, что ученик ровным счетом ничего не помнит. Объяснив ему создавшуюся ситуацию, я объяснил также, что дальнейшее движение по теме невозможно без усвоения данного материала – поэтому начинаем все сначала. К концу занятия он снова успешно решал тригонометрические уравнения, правда, уже с изрядной долей скуки. На следующее занятее тетрадь дома он не решился забыть, но тетрадь эта так и застыла на том, что мы решали на отмеченном занятии. Т.е. домашнего задания не было. Ученик объяснил, что болел. Естественно, что и на этот раз он не помнил, как решаются тригонометрические уравнения. Повторять все заново было бессмысленно, еще бессмысленнее было двигаться дальше по этой теме. Поэтому я сменил изучаемую тему, предупредив, что к теме тригонометрических уравнений все равно придется вернутся, но при этом ряд запланированных тем придется опустить, поскольку график прохождения материала нарушен. Но и при изучении новой темы произошло все тоже самое. А мама тем временем не звонила и не звонила. Если бы я был школьным учителем, я сам бы позвонил маме, но здесь мои функции были совершенно иными. Поэтому я попросил ученика сказать своей маме, чтобы она позвонила (для обсуждения ситуации). Увы, мама не позвонила, а ученик перестал ко мне ходить. В последующие два года похожие ситуации и повторились еще три раза. Итак, сошлись три фактора: родительский, школьный, а также отсутствие необходимого стимула у учащегося.
Подчеркиваю, возникло новое явление. Никогда раньше, занимаясь с хорошистом или отличником, я не наблюдал таких катастрофических результатов. Нынешний мой опыт позволяет понять, почему все это происходит. Один из механизмов происхождения дутых четверок и пятёрок я уже объяснил, но есть и множество других, в которые я в данный момент не буду углубляться. Основными же причинами этого явления являются требование хороших формальных показателей успеваемости, а также хорошистов и отличников, спущенное свыше, плюс фактор финансирования и аттестации школы по тем же формальным показателям. Всё это вынуждает сломленного учителя идти на любые подлоги. Хотя вынужден сделать оговорку: есть отдельные учителя, сопротивляющиеся этому беспределу. Равно есть учителя, которые делают подлоги с готовностью и даже радостью. Подробнее об указанных причинах - ниже. А пока – о советской школе.
11. Миф о советской школе как лучшей школе мира. Если начать полное разоблачение этого мифа, то недостаточно не только рамок этой статьи, но и увесистого тома. Я ограничусь деталями. Просто один конкретный пример.
Выпускной экзамен по геометрии на аттестат зрелости (когда-то еще существовали устные экзамены!).
Итак, Мища К. сдает устный экзамен на аттестат зрелости. Вытянув билет он отсидел около часа, пока к нему не подошел ассистент. Выяснив, что Миша ничего не знает, ассистент обратился к председателю комиссии. Председатель комиссии (директор школы) твердо сказал: "Пусть берет второй билет". Когда все лимиты времени на второй, а потом и третий билеты были исчерпаны, председатель комиссии предложил четвертый билет. Но Миша психанул и отказался:
– Всё равно ничего не знаю.
– Нет, знаешь, - более чем твердо уверил его директор. – Проучился десять лет и не знаешь?! Быть такого не может. Садись сюда, – и директор жестом указывает на стул, стоящий возле стола экзаменационной комиссии и специально для таких случаев предназначенный. До Миши на обозначенном стуле уже побывало где-то около 5–7 человек, да и Миша не последний. Это своеобразное спасательное приспособление для учащихся, которые уже много лет никаким учебным трудом не занимались. Извините, конечно, если только не называть учебным трудом стрельбу бумажными пистульками в учащихся и учителей во время учебного процесса, или взрыв петарды в самый ответственный момент урока.
– Мища, - обращается к нему кто-то из комиссии, - прочитай теорему Пифагора.
По угрюмому виду Миши видно, что даже на костре ему гореть, на дыбе быть распятым легче, чем вспомнить эту распроклятую теорему.
– Квадрат гипотенузы… Ну?
Миша молчит.
– …равен… сумме… Ну? … квадратов… Ну?.. катетов, – с совсем поникшим голосом заканчивает преподаватель. – Ну хорошо, параллелограмм нарисовать можешь?
Миша думает и неуверенно рисует прямоугольник.
– Ну это не совсем то, что нужно было нарисовать. Ты нарисовал частный случай параллелограмма. А как иначе может выглядеть параллелограмм…. Еще иногда добавляют: "косоугольный параллелограмм". Ну?
– Будем считать, что на этот вопрос Миша всё же ответил. Пусть будет такой параллелограмм. Как, кстати, такой параллелограмм называется? – вновь к спасательному устройству прикладывают всю свою интеллектуальную мощь отличника образования директор школы.
– Четырехугольник, - не задумываясь отвечает Миша.
– Прямоугольник, – согласительно поправляет его директор. – А скажи, как найти его площадь?
– Что нужно сделать со сторонами? – помогает ассистент, пытаясь телепортировать Мише правильный ответ. – Ну, всего лишь одно слово!..
У Мишиного учителя пот выступает на лбу. "Еще пятеро таких, как Мища, стоят за дверью и ждут своей очереди сесть за спасательное устройство", - думает он и вытирает пот карманным платочком.
.
Все выжидательно смотрят на Мишу. Тишина. Так замирает музыка в кульминационный момент циркового номера.
Миша тоже понимает всю ответственность момента. Сосредоточившись в течение нескольких секунд и решив "была не была", произносит: "Сложить". Нет, не произносит – прыгает с высот циркового купола и ждет оваций! Вместо оваций видит несуразные движения учителей головами – опять не попал в точку!
– Ну хорошо, – говорит директор, и вытаскивает самое радикальное спасательное средство: измерительную рулетку и предлагает выйти в коридор и измерить его длину.
У всей комиссии отлегло на с6ердце. Уж в коридоре-то, где полным-полно скопилось учеников, явно кто-нибудь поможет Мише правильно произвести измерение.
Минут через двадцать Миша заходит в экзаменационный кабинет с листком бумаги. Директор с беглым деловым видом заглядывает в него, кладем лист на стол записью вниз и говорит: "Ну всё, иди!"
– А что мне поставили? – интересуется Миша.
– Иди, иди, – удовлетворительно! – утешающее произносит ассистент. Через мгновенье на Мишу обрушивается множество рукопожатий от друзей за дверью. Кому-то он обещает от радости: "Бутылку поставлю!"
Учитель поднимает исписанный листок и читает ответ:10, 0
000, 2 м.дм. Напрасно учитель напрягает свои интеллектуальные извилины, напрасно мысленно взывает у профессорам, у которых учился его в институте – так и остался загадкой этот умопомрачительный результат.А компания, ушедшая распивать "бутылку" , эта компания всё понимала относительно учительского состава, но ничего не понимала относительно себя. Поэтому они "знали", кто тут "Король", а кто "шавки". Кто Победитель, а кто понес поражение. Задумывались ли об этом учителя? Конечно, нет. Они думали только о том, как выглядеть в глазах вышестоящей номенклатуры. Все были довольны.
Это не анекдот, уважаемый читатель. Возможно, всего лишь самый яркий случай умственного поражения ученика, которому через несколько дней на торжественной линейке вручат аттестат зрелости.. Другие случаи были побледнее, но суть та же самая. Около трети учащихся (оценка на глаз) приобрели в школе этот умственно-нравственный идиотизм, от которого затем пришлось избавляться во взрослой жизни. К чести некоторых – им это удалось. Другим повезло меньше.. Нужно было очень постараться школе, чтобы добиться такого результата.
Еще более яркие примеры – выпускные экзамены по алгебре. Учителя и ассистенты ходят по рядам, подсаживаются к ученикам, проверяют черновики и подсказывают, подсказывают, подсказывают…. Иногда самым "бестолковым" дают "шпаргалку", составленную учителем, чтобы те её аккуратно переписали – вот только никакой гарантия того, что шпаргалка будет аккуратно переписана. Ну а далее начинается второй этап работы. Учителя обкладывают себя шариковыми ручками различных фиолетовых (или синих) оттенков – и начинается работа! Есть установка со стороны директора школы: ученик должен получить три. И вот подбирает учитель оттенок ручки под цвет ручки учащегося и начинает "исправлять ошибки от имени ученика". Читатель пони мает, что это такое – т.е. прямая подделка ученической работы с целью из одного или нуль решенных заданий изготовить, как минимум, 6 – 8 решенных. "Страшнее кошки зверя нет", и понятно, что для учителя нет страшнее нависшего ад ним административного карниза – того и гляди рухнет и раздавит. Поэтому все учителя вынужденно забывают про уголовный кодекс, про статью о мошенничестве и работают на самоотдачу. Вот в такие условия был (и есть) поставлен учитель. Разница между учителями лишь в том, что одни сопротивлялись (сопротивляются)этой системе, другие покорно следовали (следуют) ей, а третьи с азартом бегут впереди системы.
Учителя это явление называли снисходительно-ласково "процентоманией". Некоторые учителя даже бравировали тем, что иногда смели произносить этот термин с иронией. Но это, так сказать, во период "фронтового" затишья, когда наступало время "баек". А когда начинались "боевые действия", все лица становились серьезными и решительными. И тут уж, "процентомания" приобретала своё коренное, жизненно важное значение: "Надо!" Сказано так, что ясно становилось: "Велика Россия, а отступать некуда – за нами Москва!". "Мы за ценой не постоим", "костьми ляжем", "принесем в жертву" всю мировую науку с её Ньютонами и Эйнштейнами, с её Солнцем Марсом и Луной, весь здравый смысл, который еще остался у человечества, но есть понятие "Святой долг", есть понятие "Надо". Партия сказала: "Надо!". Точка!!! А во имя чего? Во имя "Надо!"А кому "надо"? России, Москве? Или партийной номенклатуре, мозги которой, кажется, уже с рождения изъедены молью?! Ответ ясен. Но зачем? Зачем нужно разлагать миллионы молодых умов и сердец? Зачем культивировать пренебрежение учебным трудом и трудом как таковым? Кто запустил этот чудовищный маховик уничтожения нации? Да-да, еще тогда, когда наша система образования блистала на бумаге своими процентами? Некоторые дотошные учителя, которые считали происходящее насаждением в обществе идеологи и лжи, попадали в самую точку. Уже тогда такие дотошные получали по полной программе: Хотите морали? А сейчас мы покажем, какую мораль Вы сами проповедуете. Вы что же хотите испортить жизнь молодым людям? Вы что же не принимаете высшие марксистские ценности? (Маркс в этот момент, наверное, переворачивался в гробу). Наша задача –счастье людей. Вы против? Наша задача гуманизм. Вы против? "Да не нужны им Ваши Пифагоры и Лобачевские, взгляните правде в глаза. Вот Вы сейчас им ставите двойки, а они через год-два детей родят и будут получать денег побольше Вашего. А Вы им: параллелограмм, трапеция! Вы бы себя пожалели! Зачем Вам это нужно? Плюньте на всё. У них своя жизнь, у Вас своя.
Вот так: начали за здравие – кончили за упокой. Так о ком же заботиться нашему высокому гуманистическому чувству: о бездельниках и лоботрясах или все же о своем тепленьком гнездышке?
"Куда ты лезешь мужик?! – предупреждает бандит, взламывающий квартиру соседа. "Тебе больше всех надо?" "Живешь в своей каморке – и живи, а то и на мазарках не долго оказаться". Вот такие аналогии напрашиваются. А ведь эту "полубандитскую" идеологию приняли не какие-то одиозные бандиты, а мы, учителя, считавшие себя совестью нации.
Нужно обладать поистине изуверским образом мышления, чтобы одну духовную заповедь (заповедь любви) столкнуть в беспощадной схватке с духовной заповедью "не солги" – обе выросли из Священного писания. Во что же превратились обе заповеди? Заповедь "не солги", стала размываться зомби-фразами типа: "есть святая ложь", "ложь во спасение" – после чего объявить любую ложь ложью во спасение было лишь делом техники. И апологеты такого подхода призывали к "золотой середине". Но возможна ли золотая середина между истиной и ложью, между Богом и дьяволом? Любое смещение от истины в сторону "центра" лжи – уже есть ложь. Её иногда называют полуправдой, но полуправда хуже откровенной лжи, поскольку её труднее разоблачить. А если говорить, используя наглядные модели, то истина и ложь это не две точки, между которыми можно лавировать, а одна точка-Истина и всё её окружение как модель лжи. А заповедь "любви", с точки зрения тех же апологетов? Я уже привел пример, показывающий, что от такой любви к ближнему один шаг до всепоглощающей заботе о своей шкуре.
Что касается двуполярных моделей, то это искаженные представления об обозначенных категориях, и никакой золотой середины в данных конкретных случаях быть не может, равно как и "искаженная истина" и ложь, "искаженная любовь" и эгоизм не могут быть таковыми решениями. Но давайте скажем так: если задача не решается на прямой – выходим в плоскость (если задача не решается на плоскости – выходим в пространство). Нужно уйти с фальшивой прямой, на которой обозначены полярные точки. И ответ будет гласить так: духовное решение лежит не посередине, а в вершине равностороннего треугольника, построенного на полярных очках.
Поясню этот момент. Учителю навязана альтернатива: любить ученика и подделывать оценки, либо ставить честные оценки и ломать ученику жизнь. Изобретали этой альтернативы с удовлетворением взирают, как учительство мечется по прямолинейному отрезку, соединяющему две альтернативные точки, группируясь в основном возле первой.
Вот смотрите, вышестоящая номенклатура устанавливает правила игры: получил ученик двойку на выпускном экзамене – и вся жизнь его сломана. Для него закрывается возможность поступить в Высшее учебное заведение даже по тому профилю, по которому он успевал (а, может, был отличником), ему отказывают на работе, а в армии ему, скорее всего, грозит "трудовой батальон" и т.д., не считая уже просто престижных соображений. Это что, из физических законов природы следует? Да нет же, это следует из каких-то высоких номенклатурных лбов, установивших такие лютые правила игры. А эти лютые правила и создают упомянутую альтернативу. А по сути – "выбор", который не является выбором.
Взять и отменить эти правила – трудно? Вот тогда бы двойка на выпускном означала бы, всего-навсего, что в аттестате не будет графы о том предмете, по которому получена двойка. И, наверное, выпускник воспользуется этим аттестатом для поступления в то учебное заведение или на ту работу, которые не требуют знания этого предмета, либо займется пересдачей по данному предмету (и это можно разрешить). И не будет тогда у учителя неразрешимой проблемы: поставить честную оценку и сломать жизнь человеку. Вот это и есть не движение по навязанной прямой, а уход из неё в вершину равностороннего треугольника.
Хочу напомнить, что, по многочисленным публикациям честных и думающих учителей (такие были и, надеюсь, есть и сейчас), такой закон был принят и действовал несколько лет в советской школе, но работал совсем недолго. Принят он был в очень урезанном, осторожном виде: по нему разрешалось переводить учеников из одного класса в другой с одной или двумя двойками. Учителя, не поверив в такое "окончательное" решение вопроса о процентомании (которую, повторяю, поругивали, но любили), стали понемножку ставить истинные оценки. Число двоек стало подниматься все ближе и ближе к объективной картине: 10% истины, 12% истины… - столбик поднялся немного и застыл. Учителя перепугались: если выставить много разрешенных двоек – накажут, скажут, что "работать не умеете" – уж лучше продолжить очковтирательство и себе на радость, и не в обиду тому, кто "обманываться рад". Надстоящие над школой структуры испугались не менее.
Во-первых, если обществу будет выявлена истинная картина знаний, то общество скажет: а чем же вы занимались все эти годы? А, самое главное, что Политбюро скажет то же самое. И тогда прощай тепленькое местечко на работе, большие оклады, дачи, машины, спецмагазины, спецбольницы, спецобслуживание и прочий неизбежный антураж "достойного" человека.
Во-вторых, эти органы, все время специализирующиеся на процентомании, и понятия не имели, как стимулировать учителя к реальной работе. Им мерещилась воистину ужасающая картина: раз можно ставить двойки, то учителя перестанут работать над устранением незнания учащихся, ограничиваясь выставлением этих самых двоек. И ученики тогда скажут: вот и хорошо, наплевать нам тогда на физику и математику (а такие ученики в любом случае такое скажут и уже говорили, надеясь на процент, и уже говорят, надеясь на новые мании). И тогда номенклатуре, мол, опять не поздоровится и опять с теми же последствиями для здоровья. А оно, как известно, превыше всего.
Так и стали говорить в определенных средах: учителя перестали работать (как будто то, когда учителя те же двойки изображали тройками, это и была работа?!). Короче, решено было все вернуть на круги своя. Страус спрятал голову в песок, а страшная опасность продолжала нарастать.
Поскольку почва со всех сторон была подготовлена, то достаточно было запустить зомби-фразу. И она была запущена, незамысловатая и немного туповатая, как любая зомби-фраза, зато действенная: "Разве допустимо с двойкой переводить в другой класс?". Люди очень логичные и семантичные посмеются: "только и всего? А где же аргументы, доказательства?" И глубоко ошибутся. Точнее, – уже ошиблись. Фраза оказалась чрезвычайно действенное и успешной. Она со скоростью геометрической прогрессии покоряла заинтересованные учительские умы. Так что, еще немного – и впервые за всю эпоху советской власти учителя выйдут на улицы с транспарантами: "Да здравствует процентомания", "Враг процентомании – враг народа!" "Верните нам процент", "Верните нам процентоманию!", "Даешь процентоманию!", "Свободная оценка – как свободная любовь", и тому подобное. И умудренные знатоки общественного мнения, вооруженные соответствующими петициями наиболее активной части учителей по части процентомании" с удовлетворением вернулись к старой, проверенной методе. После чего глубоко вздохнули… Но близилась новая пора. И никто не подозревал, что на место процентомании придет новая мания – но об этом несколько позже.
А и в самом деле, был ли выход из положения? Тот факт, что "можно", подтверждает работа школы во многих странах мира. Остается вопрос: как? (как в наших условиях?). И здесь я снова предложил бы метод поиска истины в вершине равностороннего треугольника. К этому вопросу придется вернуться ниже, а сейчас лишь краткая посылка. Начнем с того, что если Вы хотите сесть в электричку, недостаточно посадить туда только одну свою ногу. Т.е. над равносторонним треугольником нужно было еще надстраивать тетраэдр (с выходом в трехмерное пространство).
Этим пространством является давно забытая российская общественность. Когда-то в конце 40-х, начале 50-х годов на экзаменах в школе в экзаменационной комиссии, наряду с учителями, присутствовали представители родительского комитета, директора заводов и другие представители общественности с правом задавать вопросы учащимся (а ведь это было в сталинские годы!).
Вот именно эта общественность (а не учителя и не верхние инстанции) заинтересованы в реальном знании учащихся (по крайней мере, общественность таковой была – сейчас и в ней произошли частичные негативные перемены). Кроме общественного мнения и общественной проверки нетрудно ввести и государственные органы, карикатурой на которые является современное ЕГЭ. Конечно, никакого единого экзамена быть не должно, но ученики, выходящие из школы, могли бы выбирать программу сдачи государственного экзамена (ГЭ), в зависимости от того, в какой ВУЗ они собираются поступать. Если ни в какой – один тип сдачи, если в строительный, смотрим, что предлагает строительный институт и т.д. Поскольку разные ВУЗы дают разные программы сдачи (в отличие от ЕГЭ), то учителям пришлось бы изучать с учениками всю школьную программу, скажем по математике, а не выбрасывать из неё то, что, как сообщает учительско-номенклатурное радио, будет отсутствовать на ЕГЭ. Т.е. была бы полностью исключена система натаскивания. Во- вторых, была бы исключена нелепейшая ситуация, когда сдавший ЕГЭ посылает десятки заявлений в различные ВУЗЫ, не имея пристрастия к их специальностям. И т.д. На этом мы остановимся позже. А сейчас добавим, что общественная форма контроля, наряду с независимой государственной, были бы хорошим стимулом для работы учителя (плюс самый важный "стимул" – хорошее образование по специальности, которое не дает возможности работать плохо). Но все это не укладывалось, и не укладывается в головах номенклатуры: у них только одна геометрия – линейная, соединяющие две точки: номенклатура и учитель. Такое однолинейное мышление совершенно неадекватно нашему трехмерному общественному пространству.
Образовательная номенклатура – это понятно. Но ведь есть и другая номенклатура, более влиятельная (то же самое, что бывшее Политбюро). Ей-то не страшны проблемы образовательной номенклатуры. И она видит весь тот бред, который существовал в образовании. Почему она не принимала мер? Вот вопрос? И тут уже возникает проблема криминологии, проблема заговора.
Однако, я не буду апеллировать к Политбюро – не исключено, что и в случае Политбюро найдется отмазка, объясняющее всё обычным невежеством, равнодушием или корыстью. Я прибегну к более общим законам., чтобы осмыслить непреложную истину большого заговора. Дело в том, что в природе наблюдаются как энтропийные, так и антиэнтропийные процессы.. И вот когда в физической области, для которой характерны процессы энтропии, превалируют антиэнтропийные процессы – ищи внешнее разумное вмешательство. Если, например, из кучи камней возникает прекрасный дворец – ищи строителей. То же самое, если в антиэнтропийной области начинает побеждать энтропия, тоже ищи вмешательство разумной силы. Мир разумной материи это как раз и есть мир антиэнтропии (антихаоса). Конечно, в нем работает и энтропия (невежество, равнодушие, страсть-корысть), но область потому и антиэнтропийная, что антиэнтропия побеждает! Но когда мы воочию наблюдаем, как в системе образования, в современной России в целом, во многих других частях планеты безоговорочно властвуют процессы энтропии, то становится ясным, что ими управляет вполне разумная враждебная сила. На настоящий момент мы четко знаем её определение на высоком уровне бытия: программа построение на Земле дьяволочеловеческого общества.
Так что, я полагаю, ответ на поставленный выше вопрос находится в плоскости теокосмогеополитики и никак не может быть дан за её пределами, и одними только ЦК КПСС и Политбюро ЦК КПСС здесь не ограничиться. Ведь они уже давно почили в бозу, а процесс разрушения школы только усиливается! По крайней мере, одно положительное качество советской школы я назову без особых колебаний: "на то, что в ней царил дьявольски-лукавый принцип "три пишем – два в уме", этот принцип не распространялся (или почти не распространялся) на другие оценки. И учителя с полным чувством собственного достоинства за четверочные знания ставили четверки или пятерки", за пятерочные" – пятерки с устным плюсом (кто говорит, что чёрт не изобретателен?). Ну не видел я таких учителей, которые за двоечные или троечные знания ставили "4" или, тем более, "5" – и всё! Сейчас этот "недостаток" в массовой школе исправлен.
Сейчас в ней работают иные механизмы "процентомании". Это уже не привычная номенклатурная процентомания – по приказу. Теперь – другое. Теперь – это финансовый кошелек. Каждая двойка бьет по карману учителя и директора. Каждый ученик, ушедший в другую школу, бьет по карману учителя и директора. Каждый хорошист и отличник при определенных обстоятельствах дают прибавку к жалкой учительской зарплате. О системе финансирования школы (когда один учитель получает 20.000 рублей, а другой – 6000 рублей за аналогичную, а иногда и более трудную работу) мы продолжим в следующем номере альманаха. Разумеется и эта картинка возникла по вполне осознанным и мотивированным причинам, замаскированными под "невежество подчиненных и собственную неосведомленность). А сейчас укажем лишь на то, что качественно изменилась и "двойная бухгалтерия". Теперь она стала "тройной". Если раньше учитель, занося оценки в журнал, имел вторую ведомость – в голове или в отдельной тетрадочке, то теперь к тетрадочкам-голове ("три пишем – два в уме) и к классному журналу добавился компьютерный журнал! О, прогресс! И вот теперь учителям даются в разных регионах, или в разных школах вполне официальные установочки. Одни советуют занижать компьютерные оценки по сравнению с журнальными (видимо, для близости к "истине" и к соответствующей библейской заповеди, ведь мы, кажется, уже все поголовно православные!). Другие, напротив, советуют их завышать, чтобы не возбуждать конфликтных родителей на период обучения (что будет в конце – пока никого не интересует). А теперь представьте себе, как работает эта система – Ну чем не своеобразный "Ночной дозор" Рембрандта? Учитель, выставив на уроке или в перемену оценки в журнал, после уроков вновь отыскивает его (а это нелегкая задача, поскольку другие учителя из тех же побуждений тоже отыскивают его – так что журнал ходит по рукам. Самые умные учителя заводят вспомогательную тетрадочку и заранее переносят в неё оценки из журнала), затем нужно еще будет отыскать компьютер. Хорошо, если в компьютерном классе в этот момент не проводятся какие-нибудь внеурочные мероприятия. Хорошо еще, что не все учителя успели добежать до компьютерного кабинета, чтобы ухватить свободный компьютер. Хорошо еще, что все компьютеры подключены к Интернет. А если только один? И начинается заполнение электронного журнала. А это тоже проблемах, учитывая, что все педагогические сайты настолько усложнены, что о них ломают зубы и матерятся даже зубры компьютерных систем. Но вот оценки занесены…! Напрасно радуется читатель за столь благополучный исход первого этапа. Представьте себе: журнал после уроков на проверку взял завуч, или рук. информационного кабинета куда-то ушел с ключом, или просто большой наплыв учителей! Короче, этот электронный журнал заполняется время от времени, с большими промежутками такового. И вот редкий родитель, имеющий не только интернет, но и соответствующее желание заглянуть в успеваемость сына (всегда ли хочется портить настроение из-за своего лоботряса или лоботряски?), преодолев мучительный вход на сайт, глядит на оценки и восклицает: да эти оценки еще месяц назад выставлены!. Ошарашенный, он матерится про себя и уже сам не заходит на этот сайт ровно месяц. А в это время учителю повезло, и он, дорвавшись до сайта, выставляет пропущенные оценки за все время безделья электронного журнала. Но кто об этом знает?! И вот учитель звонит по мобильнику родителю и сообщает: "Посмотрите, уважаемый, я оценки выставила (выставил)". Смотрит уважаемый, а тут – родительское собрание. Уважаемый приходит, чтобы выяснить, как так получилось, что у его чада такие оценки. А тут, – Бах!!! – оценки в журнале совсем иные. И как всё это называть?!!
Вот так прогрессивная идея превращается в жуткую пародию, в триллер. А ведь для !прогрессивности" много не нужно. Нужно сделать лишь одну ведомость – электронную. Для того, чтобы она имела юридическую силу, достаточно распечатывать её после каждого урока и ставить учительскую подпись-печать. И нужно, чтобы исправления в электроном журнале были допустимы только в отдельных графах. И нужно, чтобы каждый учитель имел собственный компьютер в классе и принтер, чтобы выставлять электронные оценки во время урока. Есть и другие близкие варианты! Только и всего. Но номенклатурная усердие всегда ищет тяжелые, неподъемные и нелепые пути.
– Да посмотрите сколько талантов сейчас выпускает наша массовая школа! – воскликнут оппоненты. Смею заверить и обосновать, что это таланты не благодаря системе, а вопреки! Продолжение в следующем номере (Гуреев Е.М.)